Предательство - Страница 69

При одной только мысли о будущем Белла чувствовала, как на сердце наваливается тяжесть. Напряжение совсем не уменьшилось, напротив, только нарастало. Она фактически прогнала от себя Ланса, и это наполняло ее болью. Однако еще тяжелее ей было ощущать свое собственное нереализованное стремление к нему. Она уже знала, какое удовольствие могут доставить ласки внимательного и нежного любовника, и ее тело хорошо помнило это открытие — горячее, нежное томление заставляло ее ночь за ночью вздыхать и ворочаться с боку на бок в своей одинокой постели.

Ей бы очень хотелось, чтобы они доверили друг другу свои мысли и стремления и наконец откровенно поговорили обо всем, вместо того чтобы обмениваться холодными, презрительными ремарками, как делали это сейчас. Она мечтала добиться его, обратить на себя его внимание, заставить его овладеть ею. Изабелла и в самом деле любила Ланса, иначе почему еще ей испытывать столь мучительные желания? Рядом с ним ей все труднее приходилось сохранять холодное безразличие, особенно когда перед ее мысленным взором вставали воспоминания о его поцелуях, ласках, блаженстве просыпаться в его нежных объятиях.

Однако Изабелла не могла заставить себя прийти к нему. Единственным способом сгладить разделявшие их противоречия было дать согласие отвезти Шарлотту обратно к его матери, однако Белла никогда бы не пошла на это.

Плавной походкой Белла вплыла в гостиную, юбки ее бледно-розового одеяния изысканными волнами окутывали ее стройную фигуру. И хотя она немного сомневалась относительно цвета, Дейзи уговорила ее надеть это платье, убедив хозяйку в том, что цвет придаст ей хрупкость и ранимость, качества, которые ее супруг непременно найдет привлекательными. Глубокое декольте приоткрывало соблазнительную ложбинку между грудями в гораздо большей степени, чем Белла полагала приемлемым для обычного семейного ужина. Однако она все равно согласилась облачиться в него, поскольку подумала, что, учитывая настроение, в котором в последнее время пребывал Ланс, платье вряд ли произведет на него хоть какое-нибудь впечатление.

И была права. Его выразительные синие глаза смотрели куда-то в сторону, будто не замечая ее гладких, словно у мраморной богини, обнаженных плеч, когда Ланс, осторожно, как бы боясь и пальцем коснуться ее руки, протянул ей перед ужином бокал хереса.

Белла вежливо улыбнулась:

— Спасибо, Ланс.

Он любезно кивнул, глаза его по-прежнему сохраняли абсолютно безразличное выражение, словно Белла была совершенно чужим ему человеком. Каково же оказалось ее удивление, когда муж заметил с горькой иронией:

— Цвет идет тебе — ты как роза, но не без шипов, а, Белла?

— Пожалуйста, не начинай, Ланс. Надеюсь, мы в состоянии вместе поужинать, не затевая ссор.

— Я вовсе не намереваюсь сегодня с тобой ссориться, — возразил он, усаживаясь в кресло и кладя ногу на ногу.

Взяв со стола газету, он, казалось, полностью погрузился в чтение, не обращая никакого внимания на жену — будто бы ее и вовсе не существовало.

Ощущая ноющую боль в истомившемся сердце, Белла восхищенно уставилась на своего супруга. Темно-синяя пара — сюртук и панталоны идеально сидели на его стройной, атлетической фигуре. Снежно-белые рубашка и галстук составляли яркий контраст его смуглому лицу, которое в желтоватом свете свечей казалось почти янтарного цвета. Синие глаза потемнели, приобретя насыщенный, похожий на ночное небо оттенок. Его черные волосы были еще влажными после мытья, непокорно завиваясь на затылке. Да, он, несомненно, решительный мужчина, подумала Изабелла, вспоминая его ослепительную, белозубую улыбку, которую уже очень давно не имела возможности наблюдать.

Ее сердечко отчаянно забилось. Несомненно, она в него влюблена.

— Ланс, ты уже отдал распоряжение, чтобы к нашей завтрашней поездке на пикник все приготовили? — поинтересовалась Изабелла, пытаясь разрушить ощутимое напряжение, повисшее в комнате.

Ланс вскинул голову, опуская газету:

— Пикник? Какой пикник?

— В поместье сэра Джона Баклоу. Ты не мог о нем забыть. Событие обещает быть просто замечательным. Я с нетерпением его ожидаю.

Он вновь поднял газету и продолжил ее просматривать.

— Тем хуже, потому что мы туда не поедем.

— Как? — изумленно вымолвила Белла. — Как жаль, что ты пропустишь замечательный день.

Ланс бросил газету на колени:

— Думаю, ты меня не расслышала, Белла. Я сказал, мы не поедем.

— Понимаю. Я расслышала тебя, но вовсе не хочу разочаровывать мою бабушку и твою мать. Мы договорились встретиться там все вместе — представить их друг другу.

— О, неужели? — протянул он с горькой иронией. — Значит, мы будет разыгрывать из себя счастливое семейство?

— Давно пора, не думаешь? Я не видела мою бабушку со времени нашей свадьбы и очень бы хотела с ней встретиться. Она рассказывала мне, что пикники у Баклоу всегда восхитительны. Похоже, завтра нас ожидает прелестный отдых.

Ланс твердо встретил ее взгляд:

— Я не собираюсь никуда ехать и отказываюсь отпускать тебя одну.

— Не мог бы ты мне сказать почему?

— Потому что у меня нет настроения для пикника. Когда твоя бабушка и моя мать встретятся, они смогут приехать сюда.

— Но мы все так хорошо устроили…

— Значит, я все расстрою. Это достаточно ясно?

— О да, вполне, — ответила Белла.

Она почувствовала крах своих надежд. Однако, когда взглянула на него и заметила, как он с циничным удовольствием наблюдает за ее болезненной реакцией, уязвленная, Белла преисполнилась праведного негодования. Итак, по каким-то необъяснимым причинам Ланс не собирается отправляться на пикник у Баклоу, однако при чем здесь она? Изабелла понимала, что играет с огнем и может довести Бингхэма до такой степени, что давно накапливающееся раздражение прорвется гневным взрывом, однако намеренно решила продолжить играть на натянутых до предела струнах его эмоций — ярости и желании, ожидая, что какая-нибудь из них оборвется и ее супруг нарушит наконец свое ледяное спокойствие.